ОБОЛГАННАЯ ГОМЕОПАТИЯ ИЛИ ДВА ВЕКА ЛЖИ.

Чтобы двигаться дальше, возьмем в качестве примера антигомеопатической критики статью г–на А. Водовозова «Гомеопатия: растворенная медицина: Ритуалы гомеопатии» в октябрьском номере «Популярной механики» за 2009 год. Остановимся на этой статье только потому, что в ней относительно менее выражена эмоциональная составляющая и худо-бедно связно приведены основные претензии к гомеопатии.

Для начала запомним вот эту информацию, которую вполне честно дает Водовозов: «В гомеопатической практике разведения бывают десятичными, когда производится многократное последовательное растворение первоначального субстрата в соотношении 1:10 (D), сотенными 1:100 (C), тысячными 1:1000 (M) и пятидесятитысячными (LM) 1:50 000. Чаще всего встречаются С и D. Цифра после латинских букв –  порядковый номер разведения: например, С12 –  двенадцатое сотенное разведение. Получается С12 так: из стартового раствора вещества взяли 1 мл и добавили к нему 99 мл воды, затем интенсивно встряхнули. Из полученного раствора взяли 1 мл и добавили к нему 99 мл воды, снова встряхнули. И так в сумме 12 раз.»

Именно так и готовятся гомеопатические препараты. Тут перечислены ПОЧТИ все условия правильного их изготовления. ПОЧТИ ВСЕ УСЛОВИЯ. Но вот других обязательных для гомеопатии условий мы в статьях ругателей этого метода лечения, естественно, не встретите.

Что это за условия – мы разбирали выше, они четко прописаны в гомеопатической фармакопее, но ведь задача подобных авторов – не следование тому, что есть в реальности, а погружение читателя в выдуманный именно ими мир.     

Но – читаем статью Водовозова и … Мы вдруг узнаем очень любопытный факт: оказывается объединение врачей официальной медицины произошло не для развития этой самой научной медицины… НЕТ! В 1847 году Американская медицинская ассоциация, к примеру, была основана, прежде всего, с целью организации борьбы с гомеопатией… Вот так, ни больше, ни меньше. Запомним этот показательный факт. И еще – запомним дату – 1847 год. Дальше будет понятно, для чего это нам нужно.
           
А теперь переходим к тому аргументу, который противники гомеопатии считают самым мощным и неотразимым. Как пишет г–н Водовозов: «А вот принцип бесконечных разведений … научного подтверждения не получил.»

Нам предлагается вот это утверждение: «А теперь о том, чего Ганеман не знал и знать не мог. Речь пойдет о разведениях с точки зрения более поздних воззрений физики и химии на природу вещества. Берем самую обычную поваренную соль. Как мы знаем в наши дни, ее молекулярная масса равна 58,44, то есть в 58,44 г соли (одном моле) содержится округленно 6,022 x 10^23 молекул NaCl….На практике получаем следующее: разведение 1С содержит 6,022 x 10^21 молекул NaCl, разведение 10С –  уже 6022 молекулы. В разведении 11С можно обнаружить 60 молекул NaCl, а вот в разведении 12С – всего 0,6 молекулы. Другими словами, существует лишь 60%-ная вероятность, что в 12С можно найти одну молекулу начального вещества. Где-то здесь проходит граница между хоть каким-то теоретическим обоснованием, почему могут работать гомеопатические препараты. В дальнейшем мы будем растворять воду водой до бесконечности, ведь существуют разведения 30С, 100С, 200С и даже больше»

Все совершенно правильно! Начиная с 12 сотенного разведения в гомеопатических препаратах нет ни единой молекулы исходного вещества. И гомеопаты этого факта никогда не скрывали. Для чего скрывать очевидное? И, значит, правы водовозовы? И гомеопатия – лженаука?

Но нужно вспомнить тот факт, что до второй половины 19 столетия гомеопатию числили лженаукой только потому, что гомеопатия – это ЭМПИРИЧЕСКАЯ практика. Т.е. это метод лечения целиком и полностью основанный на опыте. Да–да! Самая научная и самая современная на то время медицина открещивалась от гомеопатии именно поэтому: гомеопатия была основана на эксперименте и только на эксперименте, в отличие от этой самой научной медицины. И каждое положение гомеопатии –  проистекало опять же только и исключительно из опыта.

И что нам делать с этим, если опыт говорит одно, а наш здравый смысл – прямо противоположное? Опыт показывает, что даже такие сверхразведенные растворы (принято говорить о «мнимых» концентрациях», т.е. таких, в которых уже нет и не может быть ни единой молекулы действующего вещества) – таки упрямо оказывают регулярно регистрируемое воздействие на биологические объекты?

Помнится, в далекой юности я читал о том, как блестяще доказал свою правоту в научном споре некий высокоученый аббат. Суть спора была в том, плоска ли Земля или шарообразна? Оппоненты аббата приводили множество доказательств шарообразности Земли… Косвенных доказательств, других-то не было. А аббат, кротко выслушав все аргументы противной стороны… просто взял чашу с водой и опрокинул ее вверх дном… Вода вылилась. И всем сразу все стало ясно: Земля может быть только плоской, потому что если она шарообразна – вода с нее выльется.

А корабли Магеллана уже плыли. Дело-то было – в 16-м веке.

Какое отношение все это может иметь к гомеопатии? Только одно: и в нашем случае, и в примере с плоской землей здравый смысл не желает соглашаться с упрямыми фактами, предъявляемыми природой. Причем самые простые и наглядные эксперименты, производимые без учета особенностей изучаемого явления – вроде бы подтверждают правоту именно здравого смысла. Вода из чаши действительно выливается. А если раствор соли разводить вновь и вновь – очень скоро вкус соли исчезнет, а с определенного момента даже самые совершенные химические методики не обнаружат присутствия соли в растворе. И вот теперь внимание: и в первом и во втором случае мы имеем неявные ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, которые по умолчанию считаются аксиомой, т.е. непреложной истиной, которую даже и проверять не нужно. В случае с шарообразностью Земли это предположение о том, что центр притяжения Земли находится вне Земли. Это предположение никем и никогда не доказывалось, но считалось абсолютной истиной в те времена. И уж если это так, то тогда действительно, вся вода с шарообразной Земли должна вылиться к этому центру притяжения. Во втором случае, изначально считается, что если вещества в растворе нет, то нет, и не может быть никакого биологического действия этого раствора. Обратите внимание – ЭТО ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Проверять которое считается пустой тратой времени, потому что здравый смысл нам говорит… Дальше понятно?

Основное отличие настоящего ученого от научных деятелей все же в том, что ученый способен серьезно воспринимать данные только и исключительно эксперимента… Это одно из главных положений картезианства, нынче, к сожалению, часто забываемое. Есть и другая сторона медали: настоящий ученый никогда не отмахнется от экспериментальных данных, даже если эти данные противоречат теоретическим построениям этого ученого.

Подчеркну – это одна из ведущих черт, присущих истинному ученому, сиречь человеку, призванному изучать мир во всех его несуразностях, странностях, сложностях и проявлениях. Подчеркну –  изучать реальный мир, а не наши представления об этом мире. Исходя из положений водовозовых, ни один человек, в достаточной степени знающий химию, гомеопатию серьезно воспринимать не будет. Просто потому, что такой ученый химию – знает. Логично? Вполне логично. Якобы.

Кто-то из читателей посмеет утверждать, что, к примеру, известный русский химик Александр Михайлович Бутлеров химии не знает? Согласен – утверждение совершенно абсурдно. Бутлеров имеет и по сию пору славу крупнейшего специалиста-химика… И тем не менее, знание химии, знание того, что в гомеопатических препаратах нет ни единой молекулы исходного вещества, ни коим образом не мешало Александру Михайловичу и самому использовать гомеопатию, и пропагандировать ее.

http://fictionbook.ru/author/valentin_zaharovich_azernikov/200_
let_spustya_zanimatelnaya_istoriya_kauchuka//read_online.html?page
=6

Впрочем, мало ли кто чего навспоминает? Хм… А может дадим слово самому профессору Бутлерову?

 Вот статья Александра Михайловича «Антиматериализм в науке. Нейральный анализ Йегера и гомеопатия», опубликованная в газете «Новое время» в 1881 году.

http://homeoint.ru/homeopathy/history/butlerov.htm

Его слова из этой статьи буквально перекликаются с тем, о чем мне приходится писать в этой работе, судите сами: «Гомеопаты давно уверяют, что для произведения весьма значительных действий на животный организм нужны чрезвычайно малые дозы вещества; они уверяют даже, что с уменьшением дозы возрастает эффект. Только что упомянутые несомненные факты, легко констатируемые, и притом констатируемые не на сложном объекте, каков животный организм, а на мертвом веществе, могут служить хорошей, твердой опорой для гомеопатии. Но и помимо этих фактов, беспристрастный мыслитель едва ли найдет возможность отрицать без опыта действие гомеопатических лекарств, — тем более, что в возможности этого действия убеждались все те наблюдатели, которые дали себе труд отнестись к предмету терпеливо и без особенного предубеждения. Ходячий довод отрицателей сводится и в этом случае обыкновенно к "не понимаю, а потому и не могу допустить". Как будто меркой нашего ограниченного понимания исчерпываются бесконечные возможности природы! Оставим в стороне нашу гордую претензию понимать; вспомним, что при здравом изучении природы впереди всего идет констатирование факта наблюдением, потом — изучение, при помощи того же наблюдения и при помощи опыта, разных условий появления факта. Только лишь после всего этого наступает — и то не скоро и далеко не всегда — возможность понимания.»

Сама по себе статья чрезвычайно интересна, но важно заключение этой статьи: «Увеличение, вследствие разжижения, влияния вещества на организм, доказанное теперь численными данными, делает, по мнению Йегера, невозможным прежнее систематическое принципиальное отрицание гомеопатического учения со стороны медицинских факультетов. Мало того — субъективные ощущения, наступающие в организме под действием высших разжижений, в такой степени резки и определенны, что Йегер считает позволительным сделать предположение, довольно нелестное для противников гомеопатии: "Из числа всех тех ученых и врачей, которые столь решительно отрицали всякое действие гомеопатических разжижений, едва ли хоть один сделал одну честную попытку серьезно исследовать дело; иначе по меньшей мере он был бы озадачен".»

Но все это позиция ученых, честно изучающих мир. Это так должно бы быть… А в реальности мы имеем убеждение, мол мало ли что там тараторят эти гомеопаты? «Настоящий» ученый глупостями заниматься не будет. Приходит «не настоящий»… Задает «глупые» вопросы… И делает открытие.

И все бурно ликуют?

А вот и нет! Ведь у нас настоящая наука, которая лучше всех знает, что в природе должно быть, а чему быть не позволено. Ага. Снова начались бредни старого гомеопата? Ну, так оглянемся на историю?

Вернемся в 19 век. В 1888 году Корнелиус Рейнитцер отправил Отто Леману, известнейшему ученому и экспериментатору того времени, образцы синтезированных им холестеринацетата и холестеринбензоата и письмо с описанием интересных и неожиданных свойств этих веществ.

Леман воспроизвел эксперименты Рейницера и провел куда более глубокое исследование этих и прочих, открытых уже им, свойств данных соединений. И в следующем году опубликовал статью об открытии нового класса веществ – жидких кристаллов. И что? Научная общественность искренне обрадовалась? Да как бы не так… Реакция ученого сообщества была вполне ожидаема: и Леман, и Рейникер заполучили «почетные» звания лжеученых. Ведь даже выпускникам гимназии известно, что вещество может быть только в трех состояниях: жидком, газообразном и кристаллическом. Только в трех! Поэтому само словосочетание «жидкий кристалл» –  это только плод воспаленного ума переутомившегося исследователя. Кристалл жидким быть не может! И настоящему ученому такими глупостями заниматься не пристало…

Как следствие, строительство лаборатории для весьма известного по тем временам ученого Лемана, было прекращено. Еще его лишили кредитов для продолжения дальнейшей научной работы… И вплоть до 1963 года, когда американец Фергюсон запатентовал индикатор тепла на основе жидких кристаллов, тема жидких кристаллов была прибежищем немногочисленных энтузиастов, числящихся, понятное дело – «лжеучеными»… А ведь все возможности для инженерного применения свойств жидких кристаллов были в наличие уже в самом начале 20-го века! И только амбиции научного сообщества на присущее ему всезнание послужили тормозом к появлению дешевых и надежных индикаторов уже тогда. Трудно представить, какой рывок в познании мира могло бы сделать человечество на 60 лет раньше – если бы не высокомерное отсутствие естественного любопытства у «настоящих» ученых.

Этого мало? Тем более, какое отношение жидкие кристаллы имеют к медицине?

Да ради Бога…

Тот же 19 век. Точнее – 1847 год, венгерский врач Земмельвайс, пытаясь уменьшить смертность родильниц от родильной горячки, обязал персонал своей больницы обрабатывать руки р-ром хлорной извести и добился снижения смертности среди родильниц в 7 раз!!!
Это же триумф, это сверхэффективно! Смертность женщин связанная с этим грозным явлением тогда достигала 18%, он же добился снижения ее до 2,5%.

Вам в самом деле интересна реакция научного сообщества самой продвинутой на те времена медицинской науки? Держитесь за стул: здоровый гогот наиболее ученых врачей того времени несся со всех уголков цивилизованной Европы. Врач – это, как известно, джентльмен. Руки джентльмена – всегда чисты… Нашелся только один доктор, Густав Михаэлис, который как следует поиздевавшись над Земмельвайсом, для полноты эффекта решил проверить данные этого венгра на практике. А практика тут же показала правоту Земмельвайса… Этот факт чрезвычайно поразил Махаэлиса… И, главное, его поразило осознание того, сколько женщин погибло, пока он издевался над великим венгром и игнорировал его рекомендации… Напомню – это 19 век, такие понятия, как «совесть», «честь» еще не осмеяны и не забыты… И Густав Михаэлис, врач, честный (от слова «ЧЕСТЬ») человек – совершает самоубийство.

Зиммельвайса же упекают в сумасшедший дом. А потому что чудак не успокаивался – за свой счет конференции проводил, за свой счет пытался обучать врачей, болото баламутил…

Угадайте с трех раз, хоть кто-то от лица научной медицины извинился перед родственниками сотен тысяч женщин, что погибли только потому, что медицина – всегда самая научная наука в мире?

Ну, хорошо, предположим, что 19 век – дикий и нравы там дикие? А историю Бенвениста, которую мы только что разобрали – никто не забыл? А в чем разница? Подлость – она всегда подлость, в каком бы веке ее не совершали.

Но вернемся к нашим баранам.

Первое обвинение в адрес гомеопатии –  гомеопатические препараты не могут работать, потому что в них ничего нет.

Давайте разбираться – спокойно и без эмоциональных всплесков. Здравый смысл говорит нам, что это действительно так, и по– другому быть не может. В самом деле, если вещества нет ни единой молекулы, чему там работать?

Вообще, в принципе, возможно ли биологическое воздействие раствора, в котором нет ни одной молекулы действующего вещества?

Опять вернемся в 19 век. Сейчас об этом странно вспоминать, но тогда ученые все еще были УЧЕНЫМИ и не боялись задавать природе самые невероятные вопросы. Быть может, поэтому, именно те времена и называют золотым веком науки?

Итак, в 1893 году увидела свет статья швейцарского ботаника Карла Нэгели, в которой он задавался вопросом: где границы чувствительности живой протоплазмы? Он обнаружил явление, которое назвал олигодинамическим действием сверх разбавленных растворов (от греческого «олигос» –  след, и «динамис» –  действие, т.е. олигодинамическое действие – это действие следов.)
В частности он обнаружил, что даже при разведении раствора солей меди до уровня 1:80 000 000 –  водоросль спирогира погибает.

Эта работа заинтересовала нашего соотечественника, ученого– фармаколога, академика Н.П. Кравкова, и он с учениками в течение нескольких лет, в серии интереснейших экспериментов изучал этот вопрос, получив сенсационные результаты. Каждый желающий может убедиться в этом, прочтя эту работу: Н. П. Кравков «О пределах чувствительности живой протоплазмы», "Успехи экспериментальной биологии", 1924 г., Т.3, № 3– 4. Впервые эти данные были доложены и демонстрированы Кравковым в заседании Русского Физ.–  Химического Общества 20 мая 1921 г. и в заседании Химич. Менделеевского съезда 30 мая 1922 г. Т.е. эта статья объединяет результаты очень большой серии экспериментов проведенных на различных биологических объектах. Статья есть в интернете, например вот здесь:
http://www.homeorealhelp.ru/ob_smd3.html
           
Что обнаружил Кравков?

1. Действие химических веществ на биологические объекты по мере уменьшение концентрации полимодально. Т.е. первоначальное прямое воздействие сменяется фазой исчезновения любого воздействия (что ожидаемо), но по мере разведения –  биологическое действие вещества возникает снова – и вот это уже сенсация! Мало того, Кравков выявил, что по мере разведения это действие меняет знак на обратное действие, потом снова на прямое, и опять на обратное… Если перевести на обычный язык все эти наукообразные сложности, Кравков обнаружил, что тот же адреналин, который в обычных концентрациях вызывает сужение сосудов, по мере разведения вдруг начинает оказывать сосудорасширяющее действие… При дальнейшем разведении – снова сосудосуживающее, и потом опять начинает расширять сосуды… Увы, выявить закономерности, с которыми меняется знак воздействия, Николай Павлович не успел.

2. Главная сенсация была в том, что эти эффекты Кравков с сотрудниками обнаружили… Но предоставим слово самому Николаю Павловичу: «Степень разведения ядов, при которой они еще проявляют указанную активность, в наших опытах равнялась 10^ – 32, т. е. выражалась дробью с единицею в числителе и единицею с тридцатью двумя нулями в знаменателе.» !!! Думаю, даже школьнику будет понятно, что эта цифра заметно выходит за переделы числа Авогадро… Т.е. в растворе нет ни единой молекулы исходного вещества. А действие мало того, что есть, так оно еще и меняет свою полярность!

И на закуску академик Кравков многозначительно отмечает: «Но, по– видимому, и эта концентрация еще не является пределом действия…»

Вот так. Ни больше. Ни меньше. Помните, г– н Водовозов этак лихо за ПИСЬМЕННЫМ столом «открыл», что при разведении ниже С12 действия у растворов быть не должно, потому что в растворах уже нет ни одной молекулы исходного вещества… Так говорит его здравый смысл, а здравый смысл – это наше все. А вот Кравков с сотрудниками за столом ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫМ доказали, что это – не так. Что Вселенная устроена заметно сложнее, чем представляется водовозовым. Причем все это Кравков доказал минимум за 80 лет до «научных» потуг цитируемого журналиста… И мне не слишком интересно, отчего водовозовы игнорируют данные Кравкова: либо это вызывающая демонстрация уникальной узости научного горизонта, либо это банальная ложь умолчанием? Какая разница?

Для нас важно то, что эти данные есть.

3. Эксперименты производились на изолированных ушах кроликов (т.е. на отрезанных ушках…) и на пигментных клетках кожи лягушки. И вот это нужно запомнить, мы еще обязательно к этому факту будем вынуждены вернуться.

Итак. В начале 20-х годов прошлого века экспериментально было доказано, что растворы, в которых нет ни единой молекулы исходного вещества, биологическое действие таки оказывают, чтобы ни говорил по этому поводу здравый смысл «настоящих» ученых.

Замечательное открытие Н. П. Кравкова произвело на врачей и биологов, как свидетельствует профессор В. Д. Шервинский в своей работе «Малые дозы и гомеопатия» «Тер. Архив», написанной через 2 года после смерти Кравкова, ошеломляющее впечатление — оно явилось новшеством, ересью по отношению к существующим воззрениям. Эксперименты Кравкова подтвердили действие гомеопатических доз. Как пишет Шервинский: «В высоких разведениях материя действующего вещества как бы исчезала, а на самом деле она просто переставала поддаваться учету самыми современными методами исследования.»

Ну… понятно, нашли чем хвастаться – еще один шарлатан защищает шарлатанов? Кто он такой, это Шервинский? Смотрим… В.Д. Шервинский – основатель терапевтической эндокринологии, редактор и один из авторов руководства "Основы эндокринологии" (1929 г) ,"Малые дозы и гомеопатия" (1926).

Увы, работа академика Кравкова была опубликована только в СССР и в Германии. А Кравков – умер. Как известно, для любого нового дела нужен лидер, обладающий достаточно весомым авторитетом, чтобы проталкивать это новое. Со смертью Кравкова, такого лидера не стало. Широкой известности работы не получили. И о них предпочли забыть. Почему? Так ведь если Кравков прав – то гомеопатия получает статус признанной дисциплины. А мы помним, что только стремление уничтожить гомеопатию, заставило объединиться, например, врачей– аллопатов Америки. Кравкова – нет в живых... И посмотрите его научные биографии: в большинстве них нет ни слова об этой работе. А не писал Николай Павлович ничего подобного! И экспериментов таких – не производил! Да Бог с ними, с этими пигмеями от науки, что старательно сепарируют научное наследие титанов прошлого… мы пойдем дальше.

Тем не менее, шок от открытий Кравкова побудил исследователей работать в этом направлении. В 1930 году В.М. Персон опубликовал работу «Принципы катализа в биохимии и гомеопатии» с предисловием проф. А. С. Гинзберга. В. М. Персон показал, что треххлористая сурьма в разведении 1:2 500 000 активирует фермент амилазу. Разведение серы 10^–6, 10^–15 и 10^–25 ингибирует процесс гидролиза крахмала, а вот разведения 10^–20 и 10^–30 активируют эту реакцию.

Этого мало. В своих экспериментах он показал, что растворы сулемы концентрации 10^–6, 10^–20, 10^–35 и 10^–65 задерживают реакцию превращения крахмала в сахар, а концентрации сулемы 10^–15, 10^–25, 10^–45 активируют этот процесс. Ликоподиум в разведении 1:10 ^–60 и выше тормозит действие пепсина на фибрин.

Т.е. Персон не просто подтвердил правоту Кравкова и подтвердил двухфазность действия биологически-активных веществ в зависимости от концентрации. Он еще раз показал активность растворов, где достоверно нет ни одной молекулы исходного вещества. Двухфазную активность! Т.е. в одном случае р-р, не содержащий ни одной молекулы действующего вещества, работает в прямом направлении, например, активирует гидролиз крахмала, а в другом случае – такой же раствор, но прошедший другое количество циклов разбавления, показывает на том же самом биологическом объекте прямо противоположное действие. И для разных веществ количество этих циклов разное, индивидуальное.
Смотрите: сулема в концентрации 10^–25 активирует процесс гидролиза крахмала в сахар, а разведение серы такой же степени – оказывает прямо противоположный эффект.

Кстати… когда вы используете т.н. «быстрые» дрожжи, те самые, которые в несколько раз быстрее заквашивают ваше тесто – вы используете этот самый эффект. Именно применением сверхмалых разведений сулемы придает этим дрожжам такую бойкость… Да, в хлебопечении этот эффект используется еще с первой четверти прошлого века. Пекарям безразличны все эти умствования на тему, мол, это не может работать, потому что там ничего нет. Для них главное – это то, что ферментативная активность дрожжей увеличивается в разы, и ни один химический анализ никогда не обнаружит даже следовых количеств солей ртути, за счет которых эта активность увеличивалась.

Интереснейшие работы, но использовать их хватило ума только хлебопекам. Увы.

Однако в 1952–1956 гг. в физиологической лаборатории Бойда (Лондон) опыты Персона получили полное подтверждение. Впрочем, был еще ряд работ зарубежных ученых в разные годы и в разных странах, которые так или иначе переоткрывали этот эффект Кравкова… Но никто из них не обладал авторитетом академика Кравкова и их работы благополучно объяснялись неграмотностью экспериментаторов или даже объявлялись фальсификацией. Как это делается – мы помним на примере истории жидких кристаллов или введения антисептики в акушерстве.

Но вот в конце 20–го века в нашей стране выходит сразу серия работ, посвященных этой теме из лаборатории профессора Шангина–Березовского и чуть позже – шумная история с работой Жака Бенвениста.

Сначала о работах Шангина–Березовского. Еще в конце 70–х в его лаборатории случайно обнаружилось, что при сверхвысоких разведениях супермутагены оказывают не токсическое воздействие, а стимулирующее. А это уже более чем интересно для сельского хозяйства. И Ген Никифорович начал серию экспериментов…

И что открылось в этих экспериментах?

В опытах на дрозофилах, он и его сотрудники выявили, что после инкубации яиц этой мушки в р-ре нитрозодиметил мочевины в концентрации 10^–29 г/л количество вылупившихся личинок на одну самку почти в два раза больше, чем в контроле, не содержащем этого вещества, и более чем в два раза больше, чем при воздействие той же НДММ,новпривычнойконцентрации 10^–9 г/л…

Т.е. происходит нечто, противоречащее здравому смыслы: раствор, в котором нет ни одной молекулы исходного вещества – вдвое эффективнее по своему воздействию, чем раствор, в котором это вещество есть…

Аналогичное действие обнаружено при воздействии НДММ на прорастание семян ели и томатов.

Любой желающий может убедиться, что это именно так, вот одна из этих работ: Шангин–Березовский Г.Н., Молоскин С.А., Рыхлецкая О.С. «Парадоксальный эффект воздействия микродоз НДММ и ПАБК в зависимости от чувствительности подопытного материала» // Химический мутагенез в создании сортов с новыми свойствами. –  М.: Наука, 1986. –С. 243–248.
http://www.homeorealhelp.ru/ob_smd7.html

А вот не поленюсь, приведу хоть часть библиографии этих ученых:

Шангин–Березовский Г.Н Молоскин С.А. «Действие ультрамалых доз НДММ на показатели развития кур». // «Улучшение культурных растений и химический мутагенез». М.: Наука, 1982

Шангин–Березовский Г.Н., Адамов В.Н., Рыхлецкая О.С. и др. Системный характер стимулирующего действия ультрамалых доз супермутагенов //Улучшение культурных растений и химический мутагенез. М.: Наука, 1982. С. 65– 76.

Шангин–Березовский Г.Н., Молоскин С. А., Адамов В.Л. и др. Действие малых доз супермутагенов на яйцо как пример двойной генетической стимуляции // Улучшение культурных растений и хим. мутагенез. М.: Наука, 1982. С. 77– 88.

Шангин–Березовский Г.Н., Молоскин С. А., Рыхлепкая О.С. и др. Сравнительное изучение действия НДММ и ПАБК в опытах по стимуляциии развития кур // Хим. мутагенез и качество с\х продукции. М., 1983. С. 252– 257.

Рыхлецкая О.С., Шангин–Березовский Г.Н., Акопян В.Б. Повышение инкубационного качества яиц // Проблемы биологии и патологии с–х животных. М., 1987.–  С. 55– 58.

Шангин–Березовский Г.Н., Лазарева Н.Ю. Возможность замены минеральных удобрений на воду с памятью о них для растений ранних стадий развития. М., 1991. 35 С.

Шангин–Березовский Г.Н., Костин A.B. Развитие и резистентность КРС в зависимости от способа введения биологически активного соединения ПАБК // Сельхозбиология. Сер. биология животных, 1992. № 6. –  С. 128– 131.

Понятное дело, я не стал перечислять все их работы, мне важнее было показать спектр биологических объектов, с которыми работали экспериментаторы, а он чрезвычайно широк – от семян томатов до мушек-дрозофил, от куриных яиц до крупного рогатого скота. Важно то, что эти работы есть.

Но вот ведь… Дело-то происходило в СССР… И на эти работы никто не обратил внимания. Тоже понятно: если факты противоречат теории, особенно марксистско-ленинской теории – тем хуже для фактов. Но к чести отечественной науки можно отметить – Шангина – Березовского никто не отлучал от науки. Его никто не травил… Эти исследования просто не замечали.           

Мало того, зайдите прямо сейчас на Викиграф, откройте страницу Московской государственной академии ветеринарной медицины и биотехнологии имени К.И. Скрябина, поинтересуйтесь списком сотрудников и преподавателей этой академии… Этот список не такой уж и длинный, к сожалению. Но наряду с такими известными во всем мире именами ученых, как Ганнушкин М.С., Серебровский А.С., Кольцов Н.К., мы видим и имя Шангина– Березовского Гена Никифоровича. Т.е. в родной академии этим ученым гордятся.

http://wikigraff.ru

Приблизительно в это же время, в 1983 году, в лаборатории профессора Елены Борисовны Бурлаковой, в совместной работе с коллегами из Института психологии, опять же совершенно случайно обнаружили реально фиксируемое воздействие исследуемого препарата на изолированный слуховой нерв улитки в дозах, в которых такого действия быть просто не могло! Но Бурлакова – она УЧЕНЫЙ. Т.е. человек и любопытный, и упорный в изучении любых загадок, что преподносит нам природа. Вот объявилось что-то непонятное… Можно глаза прижмурить и отвернуться. А можно – начать исследование. Елена Борисовна и ее сотрудники взялись ИЗУЧАТЬ. Оказалось, что начальная доза исследуемого антиоксиданта (10^–3 М) не только воздействовала на нейрон улитки, но была еще и весьма токсичной для нейрона. Стали последовательно уменьшать концентрацию и скоро всякий эффект пропадал. Вообще. Чистенькая водичка – эффекта не оказывает, все так, как нам подсказывает здравый смысл. НО! В исходном эксперименте, с которого все и закрутилось, пусть он и был случайном, эффект фиксировался, и в куда меньших концентрациях! Исследователи продолжили разведение раствора… Снова и снова разводили чистую воду чистой водой. И здравый смыл вынужденно пошел поваляться на пляже: в дозе на 4 порядка ниже (10^–7 М) – эффект появился снова, да еще какой!!!

Мало того, что эффективность препарата в таком растворе стала заметно выше, чем в исходной концентрации, так в ходе всех этих разведений куда-то потерялся токсической эффект… Не поняли? Повторю для запоминания: с уменьшением дозы исследуемого препарата далеко за разумные пределы воспринимаемые здравым смыслом (ведь разведение до уровня 10^–7 М – это разведение в 10 миллионов раз, иными словами – 1 капля исходного раствора на 400 литров воды) – действие препарата СНОВА появляется, и при этом, вот ведь как интересно – исчезает обязательный для этого препарата токсический эффект… Но разбавление раствора исследователями на этом не прекращается, и максимальной активности раствор достигает при разбавлении до степени 10^–15 М… Что бы было с чем сравнить – это 1 капля на 40 миллионов кубометров воды, или одна капля на 16 000 олимпийских бассейнов.

Теперь разберемся с происшедшим. Препарата в растворе, фактически, нет, уже ни одним физическим прибором его присутствие в растворе не обнаруживается, здравый смысл печально курит бамбук где-то стороне, а вот слуховой нейрон улитки, упрямо показывает нам ответную реакцию на этот самый препарат. Которого в растворе-то – нет? Или еще есть? Для «настоящих» ученых этот вопрос даже не стоит! Наука сказала, всем не моргать и бояться! Такого не может быть, и кому– какое дело, что подобные результаты были получены в других сериях опытов, с рядом других веществ? И на других биологических моделях? Общее мнение академической науки: госпоже профессору Бурлаковой стоит, наконец, научиться мыть пробирки. Потому, что только наличием грязи в используемой лабораторной посуде «настоящая» наука способная объяснить наблюдаемый эффект.

Ой… что-то я уже подобное где-то слышал… Вот! Вот оно, то же самое: «Госпоже экспериментатору нужно просто лучше мыть свои пробирки перед исследованиями!» 

Знакомимся – Барбара Мак–Клинток. На протяжении всей своей ученой карьеры занималась, главным образом, изучением цитогенетики обычной кукурузы.

Она совершила много очень важных открытий в генетике, но самое главное ее открытие было совершено в 1951 году, когда она открыла транспозоны, и тем завершила создание своей теории механизма регуляции работы генов. По ее словам, эти работы воспринимались «настоящими учеными», как «загадочные и даже враждебные»… Летом 1951 года Мак–Клинток доложила на ежегодном симпозиуме в Колд Спринг Харбор об ее открытиях по изменчивости генов. Доклад был встречен каменным молчанием. Как пишет сама Барбара, ей неоднократно предлагали сначала научиться мыть лабораторную посуду, и только после этого выступать с какими-то там завиральными идеями в приличном научном обществе. И Мак–Клинток, обнаружив подобное отношение со стороны научного истеблишмента к своим работам и опасаясь заполучения ярлыка «лжеученой», на многие годы прекратила публиковать данные своих исследований контролирующих элементов генома.

В 1973 году она написала: «Спустя годы я обнаружила, что сложно, если не невозможно, донести до сознания другого человека сущность его предположений, в то время как я пришла к ним опытным путём. Это стало мне мучительно очевидно в 1950–х годах, когда я пыталась убедить генетиков в том, что работа генов может и должна контролироваться. Сейчас так же тяжело осознавать предубеждённость многих насчёт природы контролирующих элементов кукурузы и их работы. Приходится выжидать, пока сменится общее представление».

А (вот ведь неожиданность-то!) в 1983 году Барбара Мак– Клинток была за эти самые работы удостоена Нобелевской премии… Как были записано в решении Нобелевского комитета: «За открытие мобильных генетических элементов».

И вся та научная публика, что столько лет презрительно отправляла Барбару учиться мыть химическую посуду – лихорадочно кинулась подбирать крохи с ее научного стола… Эти крохи до сих пор разыскивают и растаскивают…

Однако, вернемся к Бурлаковой. А что, собственно, открыла Елена Борисовна? И причем здесь гомеопатия?

Она ввела в научный обиход понятие сверхмалых доз биологически активных веществ. И ввела определение, что можно считать сверхмалыми дозами – СМД. Сверхмалая доза – это доза вещества, биологическое действие которой не может быть объяснено с общепринятых в настоящее время позиций и требует разработки новых концепций. К СМД могут быть отнесены дозы уровня 10^–12 М и ниже.

В своих экспериментах Елена Борисовна обнаружила следующие крайне любопытные особенности поведения веществ в концентрациях уровня СМД

1. Немонотонную, полимодальную зависимость «доза— эффект». Что это значит? А то самое: по мере разведения вещества его действие то исчезает, то вновь появляется. Причем максимумы активности, как правило, разделены «мертвыми зонами», в которых активность вообще отсутствует. Увы, для различных веществ эти зоны различны. И если одно вещество в разведении 10^–14 М будет показывать свою максимальную активность, то другое вещество в этой же зоне никакой активности не покажет, для него эта концентрация находится в «мертвой зоне». Таких пиков активности у каждого вещества может быть два, три и больше, и эти пики разделены между собой мертвыми зонами.

2. Было обнаружено изменение (как правило, увеличение) чувствительности биологического объекта к воздействию биологически активных веществ в СМД. Т.е. один и тот же агент, при воздействие в привычной, терапевтической дозе может или оказывать крайне незначительное воздействие, или вообще его не оказывать на подвергаемый воздействию биологический объект. А вот в зоне активности в концентрации уровня СМД – его действие усиливается многократно.

3. В лаборатории Бурлаковой были обнаружены проявления так называемых кинетических парадоксов. О чем идет речь? Мы видим значимый и регистрируемый эффект воздействия в СМД на организм, например, известного гормона, причем нам точно известно, что в это же самое время, этот самый гормон присутствует в клетках организма во многократно больших количествах… Т.е. исследуемое вещество в организме уже есть, СМД не привносит в клетки ничего нового – кроме своего специфического воздействия. И регистрируемый ответ организма – это ответ именно на это специфическое воздействие исследуемого вещества именно в этой концентрации.

4. Обнаружена зависимость «знака» эффекта от начальных характеристик объекта, над которым проводится эксперимент. По данным Бурлаковой, одна и та же концентрация вещества в СМД, может действовать на объект разнонаправлено. Как это выглядит? Возьмем объект исследования, тот же изолированный слуховой нейрон улитки. Если начальный потенциал нейрона был высоким – то препарат в СМД этот потенциал снижает. А вот если этот потенциал исходно был низким, то вещество в СМД этот потенциал увеличит.

5. Было обнаружено «расслоение» свойств биологически активного вещества по мере уменьшения его концентрации, при котором еще сохраняется активность, но исчезают побочные эффекты. Это, кстати, один из тех моментов, из– за которых официальная наука так упорно открещивается от проблемы СМД (так называется в науке данная отрасль исследований). В чем соль? Возьмем хорошо известный препарат феназепам. В обычной, терапевтической дозе, это лекарство, кроме транквилизирующего действия, оказывает еще и снотворный, и миорелаксантный эффекты. Именно поэтому данный препарат запрещено принимать пациентам, профессия которых требует быстрой реакции.

Изучение свойств этого самого феназепама в разных концентрациях уровня СМД показало, что в концентрациях СМД уровня 10^–15 М этот препарат сохраняет выраженное транквилизирующее действие, но полностью лишается снотворного и миорелаксантного эффекта. Иными словами, в такой дозе феназепам можно и нужно использовать, как дневной транквилизатор для пациентов любых профессий.

И что все перечисленное значит? Увы, как бы ни относилась к этому факту «официальная» наука, растворы биологически– активных веществ таки оказывают выраженное воздействие на биологические объекты в дозах, где есть считанные молекулы исходного вещества или этих молекул вообще нет. Это подтверждают многочисленные эксперименты на данную тему и что с этим делать?

Ведь самое-то неприятное в том, что если проблема СМД доказывает, что растворы веществ, не имеющие ни единой молекулы исходного вещества – работают, и еще как работают, то – можно забыть о главном козыре гонителей гомеопатии. Тот факт, что в гомеопатических крупинках нет ни грана исходного вещества – не дает права утверждать, что эти крупинки не могут оказывать ни какого эффекта. Если вещество в СМД оказывает регистрируемый биологический эффект, то и вещество в гомеопатических лекарствах будет воздействовать на живую ткань точно так же. Уровень разведения-то – одного порядка.

Но для официальной науки все уже давно понятно: не признавать вышеприведенные факты ни в коем случае и бороться с распространением информации об этих данных.